Быстрая деградация земель становится все более зримой проблемой российского Севера, рассказал DW Матиас Ульрих, изучающий в Якутии последствия глобального потепления.

Мировое сообщество предпринимает очередной шаг в стремлении остановить или хотя бы затормозить глобальное потепление: с 2 по 14 декабря 2018 года в польском городе Катовице пройдет 24-я Конференция ООН по изменению климата (COP24). В России многие скептически относятся к этим усилиям и к самой проблеме, хотя последствия потепления климата становятся все более зримыми и на территории РФ. Матиас Ульрих (Mathias Ulrich), научный сотрудник Института географии Лейпцигского университета, изучает деградацию (таяние) вечной мерзлоты в Якутии. О том, как ускоряется этот процесс и что он означает для российских планов широкомасштабного освоения арктического региона, он рассказал в интервью DW.

DW: Как получилось, что немец из Лейпцига стал изучать в Якутии проблемы вечной мерзлоты?

Матиас Ульрих: Меня с детства манили полярные регионы. Я изучал географию в Лейпцигском университете, проходил практику в потсдамском отделении Института полярных и морских исследований имени Альфреда Вегенера (AWI) и в 2005 году получил возможность впервые принять участие в экспедиции в дельту реки Лены. Так я заинтересовался темой вечной мерзлоты, которой посвящены и моя дипломная работа, и кандидатская диссертация. Сначала я изучал тундру, а в 2012 году стартовал мой научный проект в Центральной Якутии.

– Но вечная мерзлота есть ведь и в других странах. Почему именно Россия?

– А я занимался научными исследованиями и на норвежском острове Шпицберген, и в США, на севере Аляски. Просто в свое время восточно-германские полярники из потсдамского отделения Академии наук ГДР были тесно связаны с советскими институтами и учеными.

Это сотрудничество продолжилось после объединения Германии, когда AWI открыл в Потсдаме свое отделение. Я сам уже много лет активно сотрудничаю с коллегами из Института мерзлотоведения имени Мельникова в Якутске. К тому же работать в Якутии крайне интересно: здесь необычайно наглядно видны разные стадии деградации вечной мерзлоты, многие процессы особенно ярко выражены и идут намного быстрее, чем в других местах.

– Почему?

– Потому что исторически сложившаяся особенность вечной мерзлоты в Якутии и в других регионах России состоит в том, что в почве очень много льда, иногда до 80 процентов, и это делает ее крайне чувствительной. Стоит льду растаять, и почва резко проседает.

– И вы именно это явление и изучаете?

– Да, я изучаю процесс термокарста – проседания почвы из-за вытаивания подземного льда.

– Как происходит этот процесс?

– Самый верхний слой вечной мерзлоты летом обычно тает, а зимой, по идее, вновь замерзает. Но из-за потепления климата – связанного, возможно, с естественными причинами, но радикально ускорившегося в последние лет сто из-за деятельности человека – тот слой, который тает, неуклонно увеличивается и все чаще уже больше не замерзает. Начинает скапливаться вода, и она из-за своих термальных особенностей, в свою очередь, существенно ускоряет процесс таяния. В результате возникают впадины, а в них – озера.

– И с какой “скоростью” все это происходит?  

– Термокарстовые озера, за которыми я наблюдаю, в том числе с помощью аэрокосмических снимков, образовались за 20-40 лет, причем сегодня они уже метров 200 в ширину и метров 5 в глубину. Так что почва проседала здесь в среднем на 7 сантиметров в год.

– Допускаю, что многие скажут: ну и что? Это же происходит в дикой природе, где почти нет людей!

– Однако в данном конкретном случае речь идет о бывших сельскохозяйственных угодьях. Они теперь стали непригодными для использования, потеряны для человека. Да, плотность населения на российском Севере низкая. Но не забывайте: свыше половины территории России находится в зоне вечной мерзлоты.

Здесь добываются многие полезные ископаемые, значительная часть нефти и газа, здесь немало довольно крупных городов – назову лишь Якутск с населением примерно в 300 тысяч человек. И теперь представьте себе, что почва, на которой стоят дома и заводы, проложены автомобильные и железные дороги, трубопроводы, каждый год проседает на несколько сантиметров.

– В России осознают масштабы этой проблемы?

– В научных кругах, несомненно, осознают, на местном уровне, в той же Якутии, где дело уже доходит до деформации и обрушения домов, как мне кажется, тоже. Поэтому, к примеру, здания ставят на сваи. А вот в европейской части России, где живет подавляющая часть населения страны, в Москве, Петербурге проблему дегенерации вечной мерзлоты, скорость этого процесса и его последствия, по-моему, недооценивают.

– Давайте подытожим: в чем состоят эти последствия? 

– Последствия самые разные! Коренные народы Севера, к примеру, теряют привычную среду обитания. Меняется природа: граница лесов, где тайга переходит в тундру, сдвигается дальше на север…

– Ну, это изменение сибиряки и другие россияне вряд ли сочтут тревожным!

– Зато крайне тревожным для всей планеты является другой эффект: при таянии вечной мерзлоты выделяется замороженный в почве углерод, он попадает в атмосферу, а это ведет к дальнейшему потеплению климата и делает оттаивание почвы еще более быстрым. В результате, как показывают исследования, в исторически сжатые сроки может произойти просто гигантский выброс парниковых газов.

– А в экономическом плане последствия для российских регионов будут состоять в дестабилизации почвы под жилой, индустриальной, транспортной инфраструктурой и в растущей опасности аварий?

– Я не экономист, но достаточно очевидно, что дальнейшая деградация вечной мерзлоты потребует серьезных дополнительных финансовых и человеческих усилий, чтобы поддерживать функционирование любой имеющейся инфраструктуры. И, вне всякого сомнения, приведет к серьезному удорожанию любого дальнейшего освоения Севера. России, которая сейчас форсирует присутствие в арктическом регионе, необходимо это учитывать. 

Источник: DW